Лариса Постернак, актриса: «Думаешь – никогда не приму этого, а потом: почему бы и нет?»

Как жили актёры в 90-е, почему театр – это не для слабонервных, как сбываются желания и о многом другом мы говорили с Ларисой Постернак, актрисой Театра молодёжи во Владивостоке, в интервью ИА DEITA.RU.

В этом году Приморскому театру молодёжи исполнилось 75 лет. Многие из актёров служат здесь не по одному десятку лет. Лариса из них, тех, кто оставался верным театру во все времена.

– После окончания Дальневосточного института искусств вам говорили, что надо уезжать из Владивостока на запад страны. Почему?

– Когда ты молод, тебе хочется покорить весь мир. Думаешь, что перевернёшь всё. Вообще-то, я, когда мечтала стать актрисой, то мечтала стать актрисой кино. У нас в посёлке Ванино театра не было, спектакли мы только по телевизору смотрели. Во Владивостоке кино тогда не снимали, это сейчас, и своя киностудия должна появиться, и сериалы снимают. А тогда куда было идти? Но жизнь вносит свои коррективы. Сразу после института я вышла замуж, родила сына, и мечта о западе отложилась на долгие, долгие годы и на этом и закончилась. А сейчас мне и здесь хорошо. И театр – это не менее интересно, чем кино. Хотя при словах: «Камера. Мотор. Снято!» у меня до сих пор сладкая дрожь. Я снялась только в одном фильме, у Николая Хомерике, он у нас снимал «Сказка о темноте». А люди, которые мне говорили, что надо уезжать? Может чувствовали, что у меня энергии много. Кто знает? А может так всем советуют: «Нечего здесь делать. Езжай в Москву».

– А как в Театре молодёжи оказались?

– В ТЮЗе? Тогда, в 90-м году, это был ТЮЗ имени Ленинского комсомола. Мой будущий муж привёл меня к Леониду Ивановичу Анисимову (художественный руководитель театр с середины 80-х до 1999 года). Он поговорил со мной и сказал: «Ты мне подходишь. Приходи, устраивайся на работу». У меня распределение было в Хабаровскую драму, но я туда не поехала. Осталась здесь. И девять лет с Леонидом Ивановичем работала. Очень много ролей у него сыграла.

– Какие роли были самые любимые?

– Любимые роли, наверное, те, за которые больше бьёшься. В которые больше души вложил, больше сил. Но, естественно, для меня роль Анны Карениной осталась флагманом. Потому что в 23 года сыграть такую героиню… А вообще любимые роли – обычно это самые последние.

– Прийти в театр в такое непростое время – в 90-х… Как тогда театр жил?

– Мы здесь жили одной семьёй. Жили как в оранжерее. Там, за стенами, было всё страшно. А мы с утра до вечера репетировали. Например, «На дне» репетировали полгода. Спектакли тогда чуть ли не по сезону готовили. Зрителей в зале мало было, народ в те времена в театр ходил плохо. Но Леонид Иванович шибко не оглядывался на то, сколько народу в зале, для него главным был процесс, копание в душе. Репетиции – это были ситуации нашего внутреннего развития.

Со спектаклем «На дне» мы в Америку на гастроли ездили. (Камерный театр (так он назвался в 90-е) гастролировал в Японии в 1991 г., США в 1955 и 1998 г., во Франции в 1997 г. – прим. ред.).

Конечно, было очень тяжело, зарплаты у нас были мизерные. Где только мы не были, и детские праздники вели, и клоунская группа у нас с девчонками была «ПрЫнцессы» называлась. По барам, ресторанам работали. Хотя… – это было уже позже, в двухтысячных. А при Леониде Ивановиче у нас и времени-то на это не было, мы тогда и жили на свои 120 рублей зарплаты. Хотя в молодости все эти препоны преодолеваешь, кажется, ну, так и надо.

– Каким Леонид Иванович Анисимов остался у вас в памяти?

– Самое интересное, что когда Виталий Анатольевич Дьяченко ставил «Синюю птицу» (спектакль поставлен в этом 2021 году к 75-летию Театра – прим ред.) он говорил: «Знаете, что меня поражает? Я вас собрал, всех анисимовцев, по одному. И вы все рассказываете по-разному. Один говорит, что он такой. Другой – вот такой. Третья, да вы что, он совсем другой!». Субъектив, который правит нашим миром, хорошо срабатывает. Помню, что я его ужасно боялась. Потому что это была такая энергетическая глыба. И мне, двадцатилетней девочке, было страшно. Но он понимал, что я его боюсь, и со мной очень тактично всегда обходился, никогда на меня не кричал. Я всегда работаю по любви, если вижу, что человеку не нравлюсь, или тема какая-то не нравится, сразу отхожу. Я не борец. А если вижу, что нам хорошо работается, что вместе интересно, есть что друг от друга взять и создать новое – люди ведь объединяются, чтобы что-то создать, и это самое ценное. Ты вначале в себе наращиваешь потенциал, потом с кем-то встречаешься, вы объединяетесь – и опа! Какое красивое деревце выросло! Так же и режиссёры с артистами в симбиозе работают. Режиссёр себе что-то придумал, в тебя зёрнышко заронил и у тебя внутри что-то там растёт, растёт, растёт. И вырастает какой-то хороший спектакль.

А Леонид Иванович, это – веха. При нём ТЮЗ переименовали в Камерный театр. Нас некоторые тогда называли сектой (смеётся). Мы были закрытые, варились в себе. Мы были единомышленниками. Говорят, же – «роль личности в истории». Вот, Леонид Иванович Анисимов – это личность. Он вокруг себя объединил всех актеров. У нас наверху (чердачный этаж театра – прим. ред.) мы могли сидеть часами, и Леонид Иванович рассказывал, рассказывал, вводил нас в тему. Он умел создать атмосферу, пространство. Я очень благодарна, что эта веха была в моей жизни.

– Лариса, если вернуться в детство. Какая была ваша самая любимая сказка?

– Самая любимая сказка? Я сейчас очень смеюсь – мы же ставим «Летучий корабль», а это и был мой любимой мультфильм. Я до сих пор все песни оттуда знаю. И когда у нас на Новый год стали ставить «Летучий корабль», а меня там нет… Мы же «Лес» репетировали и артистам дали возможность отдышаться, тех, кто работал в «Лесе», не ставили в этот спектакль. Я тогда тяжко вздохнула: «Я ж так люблю «Летучий корабль» и вообще люблю музыкальные темы». И вот звонит мне зав труппой Алла Петровна: «Лариса, ты сдала свой экзамен по вождению? Всё. Откладывай. Лидия Михайловна (худрук Театра молодёжи, и режиссёр спектакля «Летучий корабль» - прим. ред.) решила, что нам Бабок-Ёжек не хватает». Я так обрадовалась!

Вот он – постоянный баланс между обычной жизнью и театром. Ты понимаешь, что опять не сдашь экзамен по вождению, некогда будет. А с другой стороны понимаешь, что попала в сказку, которая тебе доставит массу удовольствия. Вот так и балансируем, – смеётся Лариса.

Ещё была история со сказкой. Мне родители как-то на день рождения подарили книгу «Амурские сказки» – сказания коренных народов наших мест с иллюстрациями Геннадия Павлишина. А не так давно я, как актриса и певица, ездила в посёлок Ольга на праздник в общину народа удэге. И вот, мы приезжаем, и я вижу живые картинки из той книжки: люди, орнаменты одежды, вырезанные из дерева божки. Это же всё было на иллюстрациях в той книге. И здесь я увидела их живьём! Так моё детское ощущение совпало с миром, увиденным уже во взрослом состоянии. Это так интересно.

– А нет ощущения, что то, что нас сильно влекло в детстве, в молодости, оно позже проявляется?

– Да. Есть! Есть же такая поговорка «Бойтесь своих желаний, потому что они имеют обыкновение исполняться». Практически все, о чём я мечтала в детстве, исполняется. Есть такой закон: «Мечты сбываются, стоит только расхотеть». И вот эта книжка, толстая, со сказками, с семи лет она была моей любимой. У меня и сын на ней вырос, и так же на Волшебнике Изумрудного города. Правда, дети сейчас больше на Гарри Поттере вырастают.

– Ну, у нас его просто не было.

– Я в детстве очень любила читать. Была ребёнком достаточно замкнутым, друзей немного было. В библиотеке нашей, посёлка Ванино, заказывала книжки. И мне их привозили: Дюма, фантастика, Беляев… и я читала, читала, читала. Потом, уже в 90-е читать было некогда. Сейчас всё снова возвращается, люди, мне кажется, снова начинают читать. Для моего сына лучшим подарком была новая книжка «Гарри Поттер».

– Если говорить об актёрском амплуа, как вы сами себя чувствуете? Кто-то говорит про вас – «тургеневская девушка».

– Я, честно говоря, никогда не любила так называемых «голубых героинь», которые из себя все такие хорошие. Алёнушки в сказках такие – я расхорошая, у меня ни одного чёрного пятнышка нет. Всё же я больше характерная. Есть острохарактерные героини, есть голубые героини, а я где-то посерединке. А вообще-то мне интересно всё.

– Как репетировалось и играется в спектакле «Лес»?

– Там очень уютно внутри. Режиссёр (Александр Огарёв) всё простроил. Репетировалось с ним любопытно. Он говорит: сделай так, а теперь так. Ты сперва не можешь понять, что он от тебя хочет. А потом заданный им ребус начинаешь складывать. Есть актёры интуиты, а я иду от ума. Мне надо сложить, почему человек себя так ведёт, почему он начинает эдак, а заканчивает совершенно в другой стороне. И этот путь от нуля до сотни надо пройти – почему он вот так сделал, а почему так? С Огарёвым было интересно работать, потому что он загадки загадывал. Там же, в сюжете, куча любовных историй. И иной раз совершенно непонятно, куда это может вырулить. Например, моя с Ильёй новелла (в спектакле «Лес» Лариса Пастернак играет ключницу Улиту, а Илья Апанаев актёра Счастливцева – прим. ред.) история ожидания и разочарования. Улита – пятидесятилетняя тётка, которая всю жизнь себя хранила и ждала, ждала. И вот дождалась свою вторую половинку… а оказалось раз – он артист! И у неё такое разочарование. Я говорю Огареву: «А дальше-то что мы будем делать? К концу спектакля какие будут наши отношения?» А он: «Смотри. Продумывай. У вас нормальные отношения. Ну, артист. И что? Что, твоя половина не может быть артистом?» И смотришь – ну, да... Человек такое существо, думаешь, вот этого я никогда не приму, а потом: почему бы и нет?

– То есть Огарёв вам устроил актёрский и человеческий тренинг?

– Да, да! Такой тест задал, головоломку. А мне всегда интересно «рыться» в персонаже. Почему он так делает, почему он так говорит?

– Спектакль замечательный. Необычный, яркий.

– Да, он необычный. Там есть о чём подумать, есть, что почувствовать. В этой истории я не знаю никого, кто не прав. Там все просто обыкновенные люди. Там же нет зла, нет отрицательных персонажей. Кто отрицательный? Восьмибратов, который не додал тысячу Гурмыжской? А потом как он её возвращает! Режиссёрски здесь всё филигранно простроено. Мне кажется, что этот спектакль даже с одного раза не возьмёшь. Интересно работалось с Огарёвым. «Не надо мне ничего изображать. Действуйте изнутри – зрителю интересны ваши переживания, ваши нюансы». Лена Ярочкина говорила: «Мы плели кружево» (Ярочкина – художник-постановщик спектакля «Лес»). Ведь в этой теме очень большая опасность скатиться в комедию. Есть такой термин: «Начать щёлкать лицом». А в этой постановке тонкий баланс, кружево человеческих отношений. Это очень интересно. (Премьера спектакля «Лес» состоялась в начале ноября этого года – прим. ред.)

– Что для вас Театр молодёжи?

– Это мой театр. Мне здесь хорошо. Не хочется говорить банальности, но да, это дом родной. Я тут прожила большую часть своей жизни.

– Сколько лет вы работаете в этом в театре?

– 31 год.

– Не было желания уйти?

– Такое желание возникает, условно говоря, с периодичностью «раз в неделю». Я, конечно, утрирую и шучу. Просто не бывает же, что всё всегда гладко. Есть люди, которые понимают, что рождены для этого, и я ничего другого делать не буду. Я знаю, что если вдруг психану, уйду из театра, то через год просто повешусь от тоски.

– Это вы сейчас рассказываете историю, которая показана в спектакле «Лес»? (Там актёр Счастливцев расс

казывает, как он, уйдя из театра, пытался пристроиться к спокойной, сытой жизни, но через время стал понимать, что его буквально посещают грешные мысли от такой жизни удавиться).

– Так это же история абсолютно жизненная. Непридуманная история. Я думаю, что это история и самого Огарёва тоже. Это не притянуто за уши, так и есть.

– Что тогда происходит с актёром?

– Есть определённая энергия, с которой ты рождён, и ты должен отдать её. А в простой жизни куда ты её денешь? Поэтому артист, если он уходит из театра, если он действительно артист, зачастую спивается, сходит с ума, попадает в психушку. Это вообще не для слабонервных. И ты понимаешь – нет. Я не смогу уйти из театра. Это величайшая глупость.

– Театр молодёжи проводит фестиваль современной драматургии «Метадрама». Считается, что это больше молодёжная тема. Вы готовы участвовать в таких проектах?

– Конечно! Я бы с удовольствием. Я ведь легко иду на всякие эксперименты. А такие проекты выбивают из привычного, раздвигают границы твоего сознания. Это ценно.

– А как вы вообще относитесь к современным формам театральных постановок, интерпретациям классики, тот же «Лес»?

– Я в этом участвую с удовольствием. У меня абсолютно нет никакого противоречия в душе. Как говорится, за любой кипиш, если это талантливо, если это цепляет меня. А почему нет? На многое можно смотреть с разных сторон. В классической литературе описаны настолько вечные схемы, что они до сих пор волнуют людей. Посмотрите, ту же «Анну Каренину» сейчас с каких только сторон не рассматривают. И с точки зрения Вронского, и с точки зрения Каренина, и с точки зрения Серёжи, который вырос. Там столько всего понамешано. Сотни лет ещё люди будут разбираться: Ой! Да это же всё про нас! Сейчас многие переносят классические пьесы в современность, и всё логично. Тогда только телефонов да интернета не было, а так, всё то же самое – чувства в душе мы переживаем так же. Что 400 лет назад, что 100, что сейчас.