Украинизация как дерусификация: создавая анти-Россию

Майдан 2014 года и последующая враждебная политика Киева в отношении всего русского всё же обратила на себя внимание той части мира, которой русофобия не по вкусу. Сейчас говорить об украинском национализме, а иной раз даже нацизме, не кажется чем-то из ряда вон. Даже киевские друзья на Западе, которые русофобию не считают чем-то зазорным и недемократичным, нет-нет да и затронут тему украинского шовинизма.

То, что национализм на Украине в одном предложении перемежается с русофобией – не случайно. События наших дней породили термин «анти-Россия», который призван описать топорную самоидентификацию современного украинского шовиниста, который тем и горд, что «не москаль». А все почему? Гордость любой самодостаточной нации, какую на карте мира не найди, не строится на антитезе, в ней нет вычитательный составляющей. Француз не горд тем, что он не немец. Он горд тем, что француз. Да и русский патриот не гордится тем, что не «хохол» в большинстве своем, пусть некоторые наши граждане и изображают натужно стыд за то, что они русские. Но именно на Украине самоидентификация приобрела форму противопоставления.

Мы уже писали об истоках украинского церковного раскола, который начался сильно раньше событий 2014 года или спецоперации. Пришло время затронуть более широкую тему, которая, в частности, повлияла и на религиозный конфликт. Это политика украинизации Руси, чьи истоки лежат еще в дореволюционные времена, и которая с самого начала и до наших дней имела форму дерусификации.

До революции

До XX века ныне украинские земли считались русскими. И не просто по факту своей территориальной причастности к политическому образованию. Сам народ, проживающий на этих территориях, идентифицировал себя как русских. Даже в западной Галиции.

Не сильно исказило представление народа о своей культурной принадлежности и господство польских католиков, которые всячески пытались колонизировать западные земли Украины, создав там очаг униатства, переманивая население из православия в католицизм. Русский язык же также подвергли «ополячиванию», что привело к возникновению нынешней мовы. Увлекшаяся западничеством знать устремила взгляды на Запад. Но по щелчку пальцев заразить этой идеей население, считающее себя русскими, не так-то и просто. Как и непросто заставить людей по выдумке знати поменять язык и веру. Напомним, что освободительная борьба с поляками того же Богдана Хмельницкого велась под лозунгами борьбы против тех, кто «хочет искоренить Церковь Божию и русский язык».

Примерно в таком состоянии русские земли существовали вплоть до XX века – под гнетом навязываемого извне и локально сверху ополячивания, которое сметалось изнутри, из народа, врожденной русскостью.

В конце XIX и начале XX века в той же Галиции, которая находилась в составе Австро-Венгрии, процесс озападнивания продолжался. Под влиянием новых властей стали создаваться всякого рода украинские националистические объединения, например, «Просвита» и Научное общество им. Тараса Шевченко (НОШ). Их целью был акцент на самостийности украинства в отрыве от русской почвы, на которой культура этих земель существовала. Упор делался на конструировании и внедрении чисто украинского языка, украинской культуры и даже истории.

Для этих целей националистические общества и объединения издавали журналы, организовывали библиотеки, культурные мероприятия, научная деятельность велась с учетом конструируемой новой реальности Малороссии. Пропагандисты распространяли своё влияние в центральную Украину и на восточные её части. Увлеклась ей и часть элит Российской империи. А многие идеи пропагандистов украинства нашли союзников в среде зарождающихся социалистических движений. Общества открыто действовали вплоть до Первой мировой войны.

Но тогда ещё нельзя было говорить о повальном увлечении украинским национализмом. Это были всё еще маргинальные идеи, вызывающие подозрительность у власти и равнодушие у населения. Националистические общества могли иногда закрывать рукой сверху, если они уж сильно мозолили глаз властям, но новые открывались без помех.

В Первую мировую войну их всё же решили запретить совсем. Но новую жизнь и свободу им дала Февральская революция 1917 года, когда многие земли на окраинах откололись, а исчезнувшая центральная власть не могла уже влиять на разного рода сепаратистов. Со стабилизацией внутренней политической обстановки могла бы закончиться и деятельность любых возмутителей спокойствия, если бы не одно но – согласие большевиков и украинских радикальных националистов в борьбе с русскостью. С приходом к власти Советов украинизация обрела поистине могущественного покровителя – центральную власть.

Послереволюционный период

Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первоочередной задачей нашей партии

Иосиф Сталин, 1923 год

Во время революционных событий к украинской идее широкие массы относились без энтузиазма – своих хлопот хватало. Другое дело активная политическая сила, которая ворвалась на первый план в историческую бурю. С одной стороны, большевики, чьи позиции были еще не так прочны в качестве центральной власти, видели во всем русском угрозу от той России, которую еще не добили. С другой стороны, разного рода местные националисты, которые почуяли свободу и начали под шумок продавливать свои идеи в массы, чем еще больше создавали проблем большевикам, поскольку могли забрать власть над окраинными землями себе. В симбиозе с последними действовали и поляки, которые хотели забрать всю территорию Украины себе.

Чтобы утихомирить националистический энтузиазм и амбиции, в 1923 году на XII съезде ВКП(б) объявили о политике коренизации, которая подразумевала смещение русского языка и русской культуры в целом на территориях союзных республик языками и культурой малых народов и нацменьшинств. На Украине этим решались сразу две стоящие перед советской властью задачи – борьба с «великорусским шовинизмом», который символизировал имперскую Россию, и умасливание чрезмерно активных националистов и их перетягивание на свою сторону из рук поляков. Украинская культура получила от большевиков особую обходительность, пропорциональную степени национализма. А украинская нация объявилась угнетенной.

Я не могу согласиться с теми товарищами, которые говорили на Украинской конференции: на Украине борются две культуры; которая победит — нам все равно. Так, товарищи, рассуждать нельзя. Школа товарища Ленина учит нас в национальном вопросе тому, что мы должны активно помогать тем нациям, которые до сих пор были угнетенными и загнанными

Григорий Зиновьев, 1923 год

Но борьба с так называемым «великорусским шовинизмом» на Украине уже тогда велась не как поддержка угнетенных украинцев, а как угнетение русских, для которых она значила невозможность учиться на русском, читать на русском. Борьба за «все хорошее» обратилась в новую борьбу против.

Реализовывать политику коренизации, которая на Украине, естественно, обрела название украинизация, было поручено местным властям, состоявшим из националистически настроенных деятелей. Украинизация стала удобным способом реализовать и распространить националистам свои идеи на подвластной им территории. Для этого из эмиграции, куда уехали активные участники той же «Просвиты» или Научного общества имени Шевченко, о которых писалось выше, вызвали обратно самых идейных, предложив им строить новую жизнь.

Начались активные связи вынужденной заграницы – западными областями Украины, входящими в состав Польши согласно Рижскому договору 1921 года по итогам войны поляков с советами, и УССР. Тогда на Украине образовалось своеобразное двоевластие – официальные директивы приходили из Кремля, а неофициальные, украинистические, – из Польши. Результатом этого стали распространение соответствующей литературы, организация научной деятельности на украинском и прочее в таком масштабе, которого украинские националисты не видели до революции. И того к 1927 году количество украиноязычных книг составляло 53,9%, а к 1931 году эта доля выросла до 76,9% от общего числа на территории УССР.

Однако активность националистов оценили не все. Никуда не делся русскоязычный народ, проживающей на территории УССР, в частности, на востоке республики. Газеты и книги на украинском языке среди русскоязычных были не в чести, а родители предпочитали отдавать своих детей на учебу в русские школы, мало способствуя украинизации населения. Объявления, развешиваемые на украинском языке, не читались, потому что попросту были непонятны народу. Не разделяла украинского позитива русская интеллигенция, которая к украинскому языку относилась, как к диалекту русского языка.

Проблему начал понимать и Сталин.

Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета.

Иосиф Сталин, 1926 год

В итоге так и случилось, как переживал вождь пролетариев, - дружбы народов не вышло. Радикализация при реализации политики коренизации привела лишь к расколам в обществе. Нездоровые процессы стали очевидны и для центральной власти в Кремле, которые ближе к 30-м годам поняли, что дело надо перенаправлять в какое-то иное русло, чтобы не упустить из рук УССР. Прокатилась волна арестов украинских партийных деятелей. Деньги на украинские общества и организации также перестали выделять. А в 37-38 годах многие чрезмерно активные украинизаторы так и вовсе попали под репрессии. Полумеры не помогли.

Великая Отечественная война

Новый виток в процессе украинизации начался в период Великой Отечественной войны. Этот процесс уже использовали оккупационные нацистские власти все для той же цели – борьбе с центральной советской властью.

Вновь закрывались русские школы, а русскоязычное население угнеталось. Результатом этого стало образование УПА* (организация, запрещенная на территории РФ), выросшая на базе той же «Просвиты». А раскрученный «герой» нынешнего киевского режима Степан Бандера был как раз ее членом.

Красная Армия положила конец вскормленному нацистами украинству. Многие его идеологи бежали за границу, на исходные позиции. Более того – украинские националистические сообщества получили распространение даже за пределами Европы – ячейки были в США, Канаде, странах Южной Америки. А оставшиеся на территории СССР затаились и «переобулись», встроившись в систему и дожидаясь своего часа. Как мы видим сегодня, час настал.