Как криминальные авторитеты оказывались во власти в 90-е, рассказал политолог

Крушение СССР стало не просто сменой строя, а полной дезинтеграцией социального порядка, что создало идеальные условия для прихода во власть преступных групп. Как в ДФО в конце 90-х годов прошлого века рычаги прямого и косвенного влияния начали концентрировать на себе именно ОПГ, политолог Александр Андони рассказал «ФедералПресс». Дальневосточники до сих пор помнят чиновников, которые вошли во власть, их имена навсегда вписаны в историю региона. Например, одним из таких стал экс-глава Владивостока Владимир Николаев, известный в преступном мире как «Винни-Пух», о его пути в ноябре на федеральном канале даже вышел фильм. Еще одним ярким примером является экс-губернатор Хабаровского края Сергей Фургал и одна из самых известных ОПГ в России «Общак». Почему к власти приходили бывшие лидеры ОПГ, рассказывает эксперт:

«Я бы рассматривал дело Николаева как следствие трагедии времени, а не как биографию одного человека. Крушение Советского Союза было величайшей социальной трагедией всех времен. Это была не просто смена политического строя – это была полная дезинтеграция того социального порядка, который структурировал жизнь миллионов людей. Естественно, что в моменты, когда власть слаба, ее рычаги берут на себя наиболее организованные группы общества. Было бы приятно сказать, что это НКО, решающие важные социальные задачи, группы ученых или врачей, объединенные филантропическими идеями.

Но момент диктовал потребность в закрытии базовых потребностей, поэтому рычаги, прямые и косвенные, начали концентрироваться на себе преступные группы.

Отсутствие какой-либо нормативной базы, которая могла бы регулировать переходный процесс, создало идеальные условия. Официальная экономика была в коме, а параллельная экономика криминального типа, наоборот, была живой и мощной.

Любой бизнес, в том числе криминальный, проходит через определенные этапы развития. На первом этапе накапливаются экономические рычаги: финансовые ресурсы, контроль над территорией, контроль над персоналом. Но экономических рычагов недостаточно. Логичным следующим этапом является аккумуляция политических рычагов для контроля над органами власти, над правоохранительной системой, над законодательством. Это необходимо для максимизации прибыли и минимизации риска уголовного преследования. Как известно, капиталист не поставит ни один рубль в опасность, если может ее избежать, и нет такого преступления, на которое он не пойдет ради увеличения прибыли.

Криминальный авторитет, ставший мэром или депутатом, внезапно получал статус государственного деятеля. Его прошлое тускнело под грузом служебного положения. Финансовые потоки, которые до этого были откровенно преступными, становились экономической деятельностью. Это была не просто коррупция – это была переклассификация криминала в легальность.

Рассматривая указанный феномен сегодня, в 2025 году, с позиции постзнания, мы должны признать: то, что казалось нормальным в начале 2000-х, сейчас выглядит как масштабная социальная несправедливость.

Любопытно отметить, что если сравнить жесткие показатели объема капитала современных депутатов 2000-х годов и текущих, окажется, что они беднеют. Это объясняется не тем, что в депутаты начали идти люди, которые действительно болеют социальными проблемами (хотя такие есть), а тем, что люди, накопившие огромные капиталы в 1990-х и начале 2000-х, вышли из публичной политики. Сейчас вчерашние выходцы из криминала живут по принципу: «Деньги любят тишину».

Сегодня очевидно, что разбор итогов лихих 90-х будет и дальше занимать немалую часть работы надзорных органов, а круг лиц, которые получили свой «шанс» в те годы, все чаще будет попадать под их внимание. Того диктует все усиливающаяся вертикаль власти, и того требует запрос общества на социальную справедливость. Ну а то, что эти процессы часто усиливаются в предвыборные периоды – логичный ход исторического времени, ход которого ускоряется именно в предвыборные и выборные периоды».